Мороз обжигал и ладони, и души… Катилась слеза по щеке декабря… и некому верить и некого слушать… последние свечи к утру догорят… В седой тишине наступившей печали, дотлеет зола на проталине дня… и сбросят метели холодные шали – прикроют остывшую боль от меня… … А завтра наступит сиреневый полдень… … и заново нужно учиться дышать… … и заново […]
Стекает день по солнечной трубе в потусторонье клеточной темницы… Не приручайте диких голубей, насыпьте просо и «Прощайте, птицы…» …Но нам хотелось мира и добра не где-то там, а рядом, чтоб потрогать, погладить перья и не видеть ран… не видеть взгляд прикованный к порогу… И нет прощенья…. не переиграть, И нет проклятий… стонов не услышать. Зачем […]
Живопись Ричарда Джонсона
Людочка, с днем рождения!
Понимаете, мой хороший, ложь безжалостно душу крошит и своё отраженье множит в том, кто сбросил нательный крест. Чистый жемчуг на прелой нити от распада не сохраните. Заморозит опрос любитель, сочиняя за тестом тест… Никогда бутафорскому небу не закажет никто молебен. Не заставят и крошки хлеба убедить что они — каравай… Невакантное место бога не спешите […]
…… последний, контрольный… а ты всё стонала, лизала ранения, шила, латала… жила в ожидании постоянном осечки ли, пули шальной… стрелок уже робот — не чувствует боли, своей и чужой… чужой — тем более… ты — смазка мотору, рычаг управленья… ты — лик монитора, кусочек мгновенья… а он обездушен… высокою целью считает полёт… не имеет значенья, […]
… Густел кисель черничного заката… кузнечик громкость выключить забыл… и под трещотку псевдо музыканта сошел на нет дневной осенний пыл… … Сорила ночь по небу звездной крошкой… луна мережки шила на жилет… … Проснулось утро и багровой ложкой на горизонте смазало желе…
Где короче надежды тропинка от встречи до встречи, где давно перестали считать и рубли, и потери, где не гаснут в душе и в углу, под иконами, свечи – для меня, неприкаянной, не закрываются двери… За окошком сиренева полночь… луна желтоока… появился мороз на проталинах гостем незванным… … если я вам сегодня звоню, значит, мне одиноко… […]
Закажите мне вальс, господин Листопад, в поселковом оркестре, где Вы – дирижером… Мне уже никогда не вернуться назад на осенние танцы в пальтишко дешевом… проводите меня на аллейный «паркет» без партнера и даже без бального платья… перепачканных джинсов и стареньких кед не стесняйтесь, играйте… прошу Вас, играйте… Закружите… прощаюсь… кружите еще… чтобы боль и отчаянье […]
Далеко до судьбою отмеченных встреч… Будем долго идти через боль и простуду… полыхающей осени не пережечь наших листьев, исписанных «я не забуду»… Будет ночь смаковать полнолунье, как кот, набивать карамелькою звездной карманы… а потом до рассвета лизать молоко в опрокинутом блюдце густого тумана… И, на светлую голову, выучит день наизусть переписку двоих незнакомцев… … и […]
Закат разливался, как маков степной обжигающий цвет… Побитую жизнью собаку погладили по голове… Лизала, блаженная, руку, заглядывала в глаза… Хозяин не выдержал суку и к выходу дверь показал Мораль: голодай, но не клянчи, замерзнешь — не вздумай скулить… будь злой и бездомной, иначе узнаешь, как брошенной быть.